Умирающих деревень в Коми, где доживает свой век какой-нибудь старик или с десяток обитателей, не счесть. 20 лет назад лишилась последних жителей Лунпока в Усть-Куломском районе и перешла в разряд деревень умерших, исчезнувших, покинутых. Но, как пытаются доказать жители, еще не забытых.
Анастасия Вологжанина — уроженка соседней крохотной деревушки Малый Аныб. Вообще-то Настя давно колесит с супругом-военным по стране. А на лето возвращается на малую родину. Ее родители – единственные жители деревни Малый Аныб. Когда в 90-е годы все уезжали, они наоборот решили укорениться и завели фермерское хозяйство. Устроили базу отдыха, пытаются развивать местный туризм. Настя тем временем заготавливает иван-чай, варит варенье из сосновых шишек и морошки, как художник мастерит разные сувениры.
К людям молодым и ярким на селе поневоле все тянутся. К Насте то одна жительница соседней деревни Руч обратится, мол, хотелось бы на старости посмотреть, что стало с Лунпокой, то другая делится, что хочет навестить заброшенную деревню, да в одиночку боится.
До Лунпоки от ближайшего жилого поселения Малого Аныба – 8 км. Это еще до него можно проехать по асфальту. Дальше, вглубь лесов, его и не было никогда. А когда в 2001 году в Лунпоке сгорели 10 дворов и последние жители покинули ее, лесная дорога и вовсе заросла.
В один из летних дней Настя решилась собрать земляков, бывших обитателей Лунпоки и пройтись по домам. Среди «экскурсантов» — жители соседних деревень Руч, Деревянск. Валера, немолодой мужичок, неуверенной рукой пытается заснять на крошечную фотокамеру происходящее. Громко объявляет, что снимает для истории, потому что он последний мужчина, который покинул Лунпоку. Несмотря на утро, Валера навеселе – то ли уже, то ли не очистился от вчерашнего, то ли по-деревенски всегда.
Дети и женщины грузятся на вездеходы, остальные 8 км по лесу топают пешком. Идем с поклонами – вправо, влево. По обе стороны от тропы кусты усыпаны земляникой, проглядывает поспевшая черника. Мало кто из грибников и ягодников забирается в такую даль за урожаем. Чаще всего эти лесные тропы используют охотники и рыболовы.
Мошкара лезет в глазах, оводы прокусывают одежду. Анастасия же шагает без устали, без остановок на отдых. Мимоходом дает краткую историческую справку:
— Лунпока в 1859 году появилась. Вместе с Малым Аныбом здесь было около 40 дворов. В 90-е колхоз, школа, клуб закрылись. По переписи еще в 2006 году в нижней части Лунпоки жили две семьи из шести человек. Коров и коз держали. Мы тогда к ним в гости заходили, молоко пили. Потом дети увезли своих родных, свет отключили, дорога заросла. И не стало деревни.
Уже на подходе к цели за нами возвращаются вездеходы. Мы словно на кораблях вплываем в розовые от иван-чая поля, среди которых проглядывают крыши бань, покосившиеся избы, скелеты заборов. Выгружаемся у крепкой избы. Лунпокцы нанизывают на длинную палку флаг России и на время своего присутствия водружают над крыльцом. Сооружают перед домом импровизированную печь, варят уху, заваривают в большом котле чай из трав. И за чаем восстанавливают ретроспективу деревни.
— Еще во время войны в Лунпоке действовали мельница и небольшая часовня, но следов от них сейчас не осталось. Всю муку, которую мололи, на фронт отправляли.- При Союзе были клуб, ясли и школа. А тут стояла конюшня, в каждом дворе держали скотину. Вокруг были сенокосные поля, только копны кругом. А вот магазина не было, продукты на лошадях через лес возили.- Нет, магазин же был! Тетя Вера продукты привозила. У нее еще лошадь по кличке Самолет была. Пришел как-то человек издалека, спрашивает, где тетя Вера. «Так она на Самолете за дровами уехала». «Ничего себе вы богато живете», — удивляется пришлый.
За травяным чаем прямо с костра деревенские жители погружаются в ностальгические воспоминания.- Рыбаки рассказывали, что пришли в Лунпоку на ночевку, когда еще тут последние старушек жили. Смотрят, на крыше бабулька сидит. Рассказывает, что у нее от ветра антенну снесло. Она по бревнам, по углу дома наверх забралась, а обратно слезть не может…
— В последние годы, бабушки, когда болели, садились на лошадь и скакали до Ручи в больницу. Представляете, у тебя чуть ли не инсульт, а надо 15 км на лошади ехать! — В советское время из колонии в Крутоборке часто убегали заключенные. На Лунпокой вертолеты постоянно летали, искали беглецов. А они прятались в лесных домиках охотников. На реке Аныб-ю они, оказывается, отмывали золото. Мы когда-то за Лунпоку ходили, и у лесного домика большие тазы для промывки песка были…- Ладно, уговорили, я здесь жить остаюсь! – под дружный хохот соглашается веселая бабёнка.
Отдохнув от лесного перехода, Настя Вологжанина и Дина Подорова для колорита обряжаются в припасенные сарафаны и словно воеводы со всеми обходят дворы.
Заглядывая в покосившиеся избы, пытаются найти что-то ценное. Но многие старинные вещи — прялки, ткацкие станки, берестяную посуду уже давно унесли. В сараях находятся разве что огромные бочки, на стенках которых еще болеет мука, кое-где сохранились железные кровати.
Через заросшие поля пробираемся в верхнюю часть деревни, где был пожар. Один из домов по-настоящему жилой, но дверь не заперта. На полках сложена посуда, заправлены кровати, черно-белые снимки в рамках. В избе останавливаются охотники и рыбаки, оставляют про запас продукты и сохраняют то, что осталось от хозяев.Целых домов практически не осталось: упали внутрь крыши, посреди крыльца проросла черемуха, рухнул пол. Только каменные печи упрямо стоят посреди разрухи.
Кто-то по уцелевшей летней кухне находит родительский дом. Пьяненький Валера забирается в развалившийся родной дом, находит меленку и на потеху всем, показывает, что она еще исправно служит.
Набежавшие лунпокцы голосами, ревом вездеходов, дымом костра на несколько часов оживляют деревню. Поездка словно освобождает всех от саднящей ностальгии, от воспоминаний о счастливом прошлом, которого не прожить заново. При этом каждый понимал – не было у деревни будущего.
И все же такие ностальгические путешествия – для любопытствующих туристов или для тоскующих по малой родине жителей – похоже дают умирающей деревне шанс еще на какой-то срок остаться на карте Коми.
